Эндшпиль

Один говорит: «Сионизм никогда бы не победил, не будь холокоста». Второй добавляет: «Нетаньяху в большей или меньшей степени сам спровоцировал это, чтобы захватить сектор Газы».

Кто эти люди? Где они выступают? Когда их разоблачат бдительные СМИ, вызовут полицию и возьмут под стражу? Ответ: это говорящие головы французского политического центра, бывший евродепутат Даниэль Кон-Бендит и бывший министр образования Люк Ферри, выступающие в прямом эфире кабельного новостного канала LCI. Что касается их публичного осуждения и визита в полицейский участок, то мы все еще ждем. Таков масштаб тектонического сдвига.

Разворачивающийся на наших глазах поразительный переворот и сопровождающее его коллективное обеление войдут в анналы пропаганды как хрестоматийный пример. Переворот, исходящий из самого лицемерного участка пропагандистского блока - «гуманистов»: Дельфина Хорвилер, первая женщина-раввин во Франции, Жоанн Сфар, известная карикатуристка, и Анн Синклер, бывшая телеведущая. Все трое, прославившиеся своей моральной чистоплотностью, совершенно спокойно относились к восемнадцати месяцам массовой бойни, систематически очерняя тех, кто с самого начала ясно видел происходящее и шел на любой риск - символический, юридический, даже физический, - чтобы осудить геноцид и непристойное смешение поддержки Палестины с антисемитизмом. Затем, как только эти образцы добродетели дали сигнал, масса лицемеров зашагала строем, делая вид, что у них открылись глаза - или, что еще лучше, утверждая, что они вообще никогда не были закрыты.

Почему же наши «гуманисты» наконец-то опомнились? Не из какого-то побуждения совести, а скорее для защиты интересов, начиная с собственных, символических и репутационных, поставленных под угрозу соучастием в преступлении, нарушившем все табу; затем - интересов самого сионистского проекта, чей политический и моральный авторитет потерпел катастрофу, но все еще должен оставаться на плаву - отсюда и необходимость представить свое «гуманистическое» лицо.

Вот суть дела: вопрос о сионизме, аксиома, которую необходимо сохранить любой ценой, будь то путем подавления инакомыслия или притворного раскаяния. Это невралгическая точка, где репрессии сохраняются даже в условиях великого перелома. Социалисты и «зеленые», с первого дня находившиеся в колониальном лагере, отрицавшие семьдесят семь лет оккупации, цензурировавшие каждый голос в защиту палестинского дела, молчавшие перед лицом предъявленных тел убитых, пока не было получено разрешение говорить, - эти же социалисты и «зеленые» всего месяц назад проголосовали за печально известный закон об университетской цензуре, утверждающий эквивалентность антисионизма и антисемитизма и криминализирующий первый во имя второго. Тем более извращенно это выглядит в момент, когда понятие сионизма - единственное, что препятствует поголовному приписыванию преступлений всем евреям, включая тех, кто ее категорически отвергает. Антисионизм, отнюдь не эквивалентный антисемитизму, является оплотом против него.

В этих кругах европейская паника по понятным причинам достигла апогея. По какому праву виновники иудеоцида выносят приговор государству Израиль? Непреодолимое чувство исторической вины, осложненное проблематичным филосемитизмом, логично выдало карт-бланш - и посылка была получена. Но правда такова: не будет никакого урегулирования ни в регионе, ни, по классическому эффекту бумеранга, внутри страны, пока мы не порвем с жалкими эвфемизмами «гуманистов» и не вернемся к политике: то есть к постановке под сомнение неоспоримого.

Для начала мы должны понять, что мы имеем в виду под теми словами, которые используем. Многочисленные исторические и доктринальные определения сионизма и антисионизма хорошо известны. Но мы также можем взглянуть на них концептуально. Например, так: под сионизмом мы понимаем политическую позицию, согласно которой создание государства Израиль на уже заселенной земле путем изгнания ее жителей в принципе не представляет проблемы. Антисионизм, соответственно, - это политическая позиция, которая считает создание государства Израиль на земле Палестины проблемой в принципе. Помимо простоты, это определение имеет то преимущество, что оно является открытым - то есть ставит проблему, не предполагая ее решения. Именно поэтому только грубая ложь может превратить антисионизм в проект по «изгнанию евреев Израиля в море».

В действительности, каким бы неоспоримым оно ни казалось после холокоста, сионистский проект предоставить евреям не просто государство, а - как говорится - «государство, где они могли бы жить в безопасности», с самого начала был надуманным, фактически противоречием в терминах. Иначе могла быть только terra nullius. До тех пор пока на этой земле жили прежние жители, возникшее государство Израиль не могло знать, что такое безопасность: нельзя лишить людей собственности, чтобы они не боролись за то, что им принадлежит. Таким образом, банкротство европейского «Запада» только усугубилось, а массовое промышленное убийство евреев «исправлено» с помощью невозможной политической схемы - государства Израиль. Шломо Санд предлагает жестокое резюме: «Европа извергла нас, евреев, на арабов Палестины».

Именно здесь мы и находимся спустя семьдесят семь лет. Геноцид - это не какой-то неудачный поворот событий, и уж тем более не деяние чудовищного лидера, которого нужно просто убрать. Ибо правда заключается в том, что ужасающая часть израильского общества буквально сошла с ума. Эта статья могла бы называться «Под открытым небом». С 2005 года Газа была тюрьмой под открытым небом; сегодня это концлагерь под открытым небом, а большая часть израильского общества и диаспоры напоминает психиатрическую клинику под открытым небом. Израильский психолог Йоэль Элизур, профессор Еврейского университета в Иерусалиме, собрал показания солдат, воевавших в Газе. Один из них сказал: «С того момента, как вы покидаете место под названием Израиль и попадаете в сектор Газы, вы становитесь Богом». Другой: «Я чувствовал себя как, как, как нацист. Это выглядело так, как будто мы были нацистами, а они – евреями».

Что за головокружение охватывает нас перед лицом такой тотальной катастрофы - психической, политической, исторической? Что мы узнаем о садистских мерзостях, совершенных в лагере пыток Сде-Тейман, когда все факты наконец-то всплывут? Что можно сказать о совести тех, кто заманивал голодающих в пункты раздачи еды только для того, чтобы обстрелять их из артиллерии? Социальные сети наводнены видеороликами, на которых солдаты запечатлели свои зверства, а израильские гражданские ликуют при виде этого зрелища, многие из которых в один голос требуют не забывать, что палестинские дети также подлежат уничтожению. Кто-то может возразить, что эти потоки грязи, какими бы обильными они ни были, не являются показателем общества в целом. Конечно, есть и другие: солдаты, находящиеся в состоянии морального опустошения, резервисты, отказывающиеся «вернуться», старые противники колониального консенсуса, ставшего консенсусом в пользу экстерминации. Эяль Сиван напоминает нам об их количестве: оно ничтожно мало. По данным одного из опросов, опубликованных в газете Haaretz, 82% израильтян поддерживают полное изгнание палестинцев из Газы, а 65% поддерживают миф об Амалеке и божественную заповедь об их уничтожении. Ядро этого общества погружается в безумие.

Неизбежно наступает момент, когда политические проекты по завоеванию господства раскрывают свою истинную природу. Тогда фундаментальные черты сионизма выходят на свет: он колониальный, расистский - это и так было ясно - и, когда необходимо, геноцидальный. Это то, что мы поняли. И это, в конце концов, логично: не существует сионизма с человеческим лицом, так же как не может быть безопасного еврейского государства на земле, захваченной силой. В этот момент возникает историческая альтернатива. Либо израильское общество упорствует в своем стремлении к истреблению, закладывая почву для своей моральной гибели и, в конечном счете, своего падения. Либо оно признает, что с момента совершения Накбы оно готовило свою собственную катастрофу, и тем самым видит единственное жизнеспособное будущее для еврейского присутствия в Палестине: двунациональное, эгалитарное государство. Как это часто бывает, кажущаяся утопия - единственный подлинный реализм.

В Израиле семь миллионов евреев, и они никуда не собираются уезжать, ни одна серьезная антисионистская позиция не требует от них этого. Антисионистское требование обезоруживающе, по-библейски просто: равенство. Равенство для всех жителей, равенство в достоинстве и правах, равенство в праве на возвращение для беженцев, равенство во всем.

Можно без труда понять, какие опасения такая перспектива может вызвать у многих израильтян или евреев диаспоры. Тем более что после холокоста страх с неизбежностью должен был стать главной аффективной составляющей еврейской идентичности - что объясняет спазмы насилия и бессмысленной дезориентации всякий раз, когда паллиативное решение под названием «Израиль» ставится под вопрос. «Это ненормально, бесчеловечно – что весь мир оказался антисемитом», - заявляет Эли Шураки, посредственный кинорежиссер, превратившийся в политического обозревателя, находящийся совершенно не в себе, ошарашенному Люку Ферри. Но никакой эмоциональный накал не может изменить объективную реальность: земля была отнята у ее обитателей. Ничто, даже холокост, не может стереть, а тем более оправдать этот факт. Альтернатива сурова. Изначальное преступление государства Израиль, если не считать самоубийственного продолжения того же самого, не допускает иного решения, кроме равноправия.

NLR